Андрей Яковлев
Модернизация была и остается одним из ключевых лозунгов в повестке президента Медведева. Под этим лозунгом был запущен проект «Сколково», отбирались исследовательские университеты, по отношению к крупному бизнесу и госкорпорациям стало осуществляться «принуждение к инновациям». Однако с результатами этой политики пока все как-то не очень. Почему?
На мой взгляд, дело не в происках неуловимых противников модернизации и прогресса, а в акцентах и методах самой проводимой политики. Во-первых, для нее характерно узкое понимание модернизации, сводящееся к инновациям в традиционном смысле этого слова — иными словами, к технологическим инновациям. Во-вторых, нынешняя российская политика модернизации проводится сугубо сверху — при одновременном расширении регламентации текущей деятельности чиновников на всех уровнях.
Для бизнеса при таком подходе очень часто телега оказывается впереди лошади (так как по уровню эффективности многие отечественные компании просто не доросли до стадии, когда собственные НИОКР и разработки будут приносить им прибыль). В то же время чиновники не имеют пространства и стимулов для проявления инициативы — за «успехи в модернизации» могут разве что похвалить, а за нарушение регламентов и инструкций, исходящих от федерального казначейства, ФАС, Счетной палаты и прочих контролеров, можно не только должности лишиться, но и под уголовное дело попасть.
Что нужно для того, чтобы «приблизить модернизацию к народу»? Во-первых, нужно более широкое понимание модернизации. Новое качество экономического роста, повышение эффективности и рост уровня жизни как конечные цели модернизации сегодня могут достигаться за счет разных факторов. К ним относятся не только технологические инновации (на которых в текущей политике сделан особый акцент), но и обновление производственного потенциала, происходящее через технологические заимствования, а также современная организация бизнес-процессов.
В России есть значительный потенциал для инноваций (благодаря науке и образованию, унаследованным от советского периода). Но одновременно для значительной части предприятий сверхактуальным остается внедрение технологий, созданных и уже опробованных в развитых странах, а также упорядочение бизнес-процессов. Заимствование технологий, освоение российскими компаниями современных методов управления позволяют существенно поднять эффективность производства и выступают предпосылкой для формирования спроса на инновации — так как спрос на классические инновации возникает лишь при достаточно высоком уровне эффективности. При этом для конкретной отечественной компании внедрение технологий, используемых в развитых странах, выход на экспортные рынки, соответствие международным стандартам качества продукции являются серьезными инновациями. Именно поэтому государство должно стимулировать процессы модернизации во всех формах — включая инновации, заимствование передовых технологий, освоение современных методов организации бизнес-процессов.
Во-вторых, нужно реалистичное понимание роли государства в модернизации и ясное представление о других субъектах этого процесса. Государство может инициировать процессы модернизации. Но осуществляют модернизацию экономические агенты, которых надо рассматривать в широком смысле — включая не только малые, средние и крупные компании, но также бюджетные организации, региональные и местные органы власти. Модернизация возможна, если она будет соответствовать интересам экономических агентов (точнее, наиболее продвинутых среди них) и если она будет опираться на встречные инициативы этих экономических агентов.
Для выяснения реальных интересов агентов нужны механизмы обратной связи — но не в формате селекторных совещаний, проводимых у большого начальника, а в режиме диалога, когда федеральное правительство начнет выступать как партнер для региональных властей, частных компаний (в лице бизнес-ассоциаций) и организаций бюджетного сектора (которые тоже должны иметь своих коллективных представителей).
Третий пункт: инновации возможны тогда, когда есть пространство для инициативы. Однако это пространство сегодня ограничено все более детальной регламентацией и регулированием, которое распространяется как на бюджетные организации и органы госуправления, так и на частные компании. Государство предписывает им, что можно и чего нельзя делать. Это расширяющееся регулирование является реакцией на провалы рынка и государства, характерные для 1990-х гг., и отражает стремление снизить риски, защитить участников хозяйственного оборота от возможных махинаций и манипуляций. Но обратная сторона этой тенденции заключается в том, что любая инициатива, любой новый проект для экономических агентов сегодня сопряжены с существенными дополнительными издержками и рисками.
В этом контексте в политике президентской администрации и правительства необходим перенос акцентов с текущей регламентации расходования бюджетных средств на контроль конечных результатов. Это в равной степени касается государственных инвестиций, государственных закупок, софинансирования инновационных проектов и т. д. Как сказал недавно в ВШЭ на семинаре по «Стратегии-2020» один чиновник из правительства, похоже, что у администрации президента есть желание что-то поменять, но оно тут же перекрывается стремлением не выпустить процесс из-под контроля и держать всех на коротком поводке.
Последний пункт: каким образом отделять реальные проекты, идущие снизу, от амбициозных прожектов, которые предлагаются сегодня разными игроками и которые в основном направлены на извлечение денег из федерального бюджета? Критерием реалистичности инициативных проектов является факт инвестиций в эти проекты со стороны компаний, бюджетных организаций, региональных и местных органов власти. Именно поэтому поддержка процессов модернизации со стороны федерального правительства должна строиться на принципах софинансирования и предоставления организационной поддержки тем проектам, которые уже начали реализовываться снизу с привлечением частных финансовых ресурсов.
Автор — директор Института анализа предприятий и рынков ВШЭ