Сергей Алексашенко
В мое время в школе была такая аббревиатура на уроках математики — ч.т.д. (что и требовалось доказать). Именно она пришла мне в голову после ознакомления с обновленным текстом «Стратегии-2020», который получил название «Стратегия-2020: Новая модель роста — новая социальная политика».
Это результат работы тысячи экспертов (почти по Гоголю: «тридцать пять тысяч одних курьеров!») в рамках 21 рабочей группы, трудившейся над Стратегией. К качеству экспертов у меня нет претензий — работали действительно лучшие из тех, что есть в стране. Но изначально, когда работа только начиналась, я выражал сильное сомнение, что эксперты смогут сохранить свою независимость от власти.
Как можно быть независимым, если списки руководителей групп поименно утверждались вице-премьером, а для приглашения кого-либо в число участников групп требовался верховный «одобрямс».
С самого начала руководители проекта чуть ли не с гордостью говорили о том, что предлагать они будут не абстрактные идеи, а только те, которые могут быть восприняты нынешней властью. Такая вот самоцензура.
Полученный результат полностью уложился в известную присказку о сочетании ежа и ужа, возродив в глубинах памяти Партию умеренного прогресса в рамках закона из «Бравого солдата Швейка».
С одной стороны, эксперты старались не грешить против истины в описательной части своих текстов, добросовестно описывая имеющиеся проблемы в экономической политике. С другой стороны, столь же добросовестно они обходили «запретные» темы — политическую конкуренцию, всепоглощающую коррупцию, отсутствие власти закона в стране, полный развал правоохранительной системы.
Слова эти найти в Стратегии можно, но порознь, единым текстом они не стали, и, следовательно, никаких сверхлиберальных предложений от авторов не прозвучало (да и просто либеральных в тексте не очень много). Получается так, что улучшать инвестиционный климат в стране нужно каким-то магическим образом, не ущемляя интересов бюрократии.
Авторы Стратегии сразу признаются в своей беспомощности и заявляют, что «бесперспективными выглядят попытки ограничить права бюрократии сверху, т.е. бюрократическими методами. Вероятно, более продуктивной могла быть стать тактика наделения более широкими правами самих участников рынка (ограничение прав бюрократии снизу)».
Справедливо признавая, что отсутствие конкуренции в стране есть проблема политическая, авторы не предлагают никаких политических рецептов, надеясь на то, что нынешняя власть сама себя высечет, как унтер-офицерская вдова.
Стратегия предлагает улучшить государственное регулирование за счет «позитивной реинтеграции». Не поняли? Я тоже.
Оказывается, это развитие «такой институциональной среды, которая предоставляла бы равные возможности основным сторонам общественного договора для выработки и реализации программ сбалансированного социально-экономического развития».
Я про общественный договор от правящего тандема ничего не слышал, не говоря уж о том, что они могут вдруг решить что-то отдать другим участникам этой эфемерной конструкции. Но в стратегии вы ничего не найдете о демократически избранном парламенте, о сменяемости власти, о независимости судов.
Либеральных идей — то есть предложений, раскрепощающих частную инициативу, ограничивающую произвол бюрократии, восстанавливающих конституционные права граждан России, — в тексте, как я уже говорил, немного. Зато в избытке квазипатерналистских идей.
Это понятно: каков заказчик, таковы и рецепты. Вместо предложений о приватизации функции управления пенсионными накоплениями, что должно привести к появлению тех самых длинных денег, которые так нужны российской экономике, я читаю про «создание условий для формирования длинных инвестиционных ресурсов». Звучит красиво, но содержательно за этой фразой нет ничего.
Говорится о необходимости «приватизации всех финансовых посредников, находящихся во владении... властей». Не подумайте, что речь идет о Сбербанке, ВТБ или, не дай бог, ВЭБе. Во владении региональных властей, специально оговариваются авторы.
Как будто только что мы не наблюдали на примере Банка Москвы, каким образом осуществляется такая приватизация, в результате которой из кошелька каждого гражданина России вынимается более чем по тысяче рублей.
Или выдвигаются абсолютно правильные предложения о «формировании правовых основ для создания в России таких современных финансовых институтов, как венчурные фонды, фонды прямых инвестиций, хедж-фонды, SPV; снятии ограничений на проведение по российскому праву сделок и форм договора, имеющих широкое распространение в юрисдикциях мировых финансовых центров; расширении функционала и обеспечении действия института акционерных соглашений». Но при этом нигде в остальном тексте стратегии не говорится о необходимости (для реализации этих целей) радикальной реформы российского законодательства, не говоря уж о независимости и объективности судов.
Смешно звучат рассуждения об «институциональных мерах по поддержке креативного класса в целях предотвращения утечки мозгов». Оказывается, «создание комфортной для креативного класса среды возможно через глубокие институциональные изменения, включая построение локальных сообществ, приспособленных под его нужды». Мол, вот вы какие недотепы, господа инноваторы, даже сообщество для вас должно государство создать. Правда, потом — в одну строчку, стыдливо — говорится о важности «мер по защите личности, прав собственности (в том числе интеллектуальной), окружающей среды», но этот вопль не находит никакого отклика на остальных сотнях страниц текста.
Предложения авторов стратегии в избытке пересыпаны патерналистскими идеями — чуть что, сразу государство что-то должно сделать. В крайнем случае просто дать денег. И об этом отдельный разговор. Я понимаю, что многие проблемы в нашей стране без государственного финансирования решить невозможно. Но еще лучше я понимаю, что при нынешнем уровне распила бюджетных средств сколько денег ни дай, все будет мало.
Авторы стратегии в этом не убеждены. Она предлагают то на образование добавить, то на здравоохранение, то на строительство дорог. И при этом речь не идет о радикальном сокращении числа вузов, о передаче их под управление попечительских советов, о привлечении иностранных компаний к строительству автодорог. Ключевой для модернизации экономики страны теме — привлечение иностранных инвестиций — посвящено полторы страницы, да и то лишь про то, что нужно повысить, создать и сформировать. А про необходимость широкого открытия страны ни слова.
Компромиссная позиция авторов стратегии прослеживается везде, даже в принципиальной для сотрудников Института Гайдара (а они составляли существенную часть творческого коллектива) фискальной теме. С одной стороны, они говорят о необходимости снижать совокупную налоговую нагрузку на экономику. Но тут же, не моргнув глазом, соглашаются с необходимостью повысить акцизы на бензин, а заодно на табак и алкоголь. Не то чтобы я против повышения последних, но ведь без снижения других налогов совокупная налоговая нагрузка неизбежно возрастет.
Очень подробно описываются новые бюджетные правила, которые призваны сделать бюджет более устойчивым в периоды колебания нефтяных цен, но при этом ни слова не говорится, что вообще-то такие правила уже существовали, но как только это понадобилось российским властям, их немедленно отменили — ведь закон в России, как известно, что дышло...
Что же за всем этим следует? Власть останется довольна. Во-первых, эксперты предложили неимоверно большое количество мер, шагов и направлений — есть из чего выбрать. А поскольку в этом наборе не определены как взаимно увязанные, так и взаимно противоречивые решения, то власть выберет то, что для нее окажется приемлемым. Понятно, что это не приведет ни к каким радикальным изменениям в качестве российской экономики. Ни к 2020-му, ни к 2030-му.
Во-вторых, эксперты не позволили себе жестко критиковать политику российских властей последнего десятилетия. Он не позволили себе сказать об ошибках власти или провалах, допуская лишь тонкие намеки на то, что «кто-то кое-где у нас порой...». Это значит, что власти могут смело заявить: эксперты одобрили экономический курс последнего десятилетия. Возникает совершенно оправданный вопрос: «А нужно ли тогда что-то менять?»
В-третьих, эксперты не сказали, что отсутствие радикальных перемен в ключевых точках (политическая реформа, судебная реформа, пенсионная реформа, необходимость улучшения инвестиционного климата, развитие конкуренции) обрекает страну в лучшем случае на загнивание, а в худшем — ставит под вопрос ее существование. А раз так, то власть может в очередной раз погодить с этими переменами.
Останутся ли довольны эксперты? Не знаю. Боюсь, что и у них в головах отсутствует четкое понимание того, что они предлагают. Зато имеется четкое понимание, кому все это предлагается. Кто точно имеет право остаться недовольным, так это общество.