Прежняя модель экономического роста в России исчерпала себя, убежден член экспертной группы №1 по обновлению «Стратегии-2020» «Новая модель экономического роста», советник ректора РАНХиГС Кирилл Рогов. По его мнению, для успешного становления новой модели роста необходимо прежде всего «исправлять» вопиющие недостатки деловой среды и инвестиционного климата.
РИА «Новости»: Что может служить новым источником экономического роста в условиях исчерпания его прежней модели?
К.Ю. Рогов: Действительно, прежняя модель роста исчерпала себя. Исчерпаны те специфические условия, в которых она была возможна.
Период экономического роста 2000-х годов был обусловлен рядом факторов, прежде всего выходом России из трансформационного спада 1990-х. В значительной степени ростом 2000-х годов мы обязаны тем изменениям, которые произошли в предыдущем десятилетии. В этом легко убедиться, если взглянуть на экономический рост по странам СНГ в целом. Российский экономический рост был немного меньше, чем средние темпы роста по всем странам СНГ. Заметьте, это очень разные страны, с разной экономикой, с нефтью и без, с разными политическими режимами – все они росли.
Как известно, все счастливые семьи счастливы одинаково, но все несчастные семьи несчастливы по-разному. У экономического роста всех этих стран были общие предпосылки, но механизмы роста были различны, и это предопределит их различную судьбу в следующем цикле.
Что касается механизмов экономического роста в России 2000-х, то важнейшим из них был быстрый рост внутреннего рынка и внутреннего спроса. Дополнительные доходы от экспорта энергоресурсов позволили внутреннему спросу расти очень быстро. Так, в целом в 2000–2007 годах рост реальных доходов населения составлял в среднем около 12% в год, а рост экономики – 7%. Это создало ситуацию, которую можно охарактеризовать как своего рода бум потребления. Соответственно, экономика росла, несмотря на некоторые неблагоприятные факторы – быстрый рост внутренних цен и плохую деловую среду. Качество деловой среды с середины 2000-х годов ухудшалось, инвестиционный климат ухудшался, однако это не вело к торможению роста, потому что быстрый рост внутреннего спроса компенсировал эти проблемы. Эта ситуация исчерпала себя. По доходам мы теперь находимся на довольно высоком уровне. Дальнейшего быстрого роста внутреннего спроса ожидать не приходится.
Это важно понимать, чтобы осознать, что мы не выбираем новую модель роста, мы стоим перед жесткой необходимостью либо перейти на новую модель, либо постепенно перейти к долгосрочной стагнации.
РИА «Новости»: Какие характеристики у этой новой модели?
К.Ю. Рогов: Она должна быть более интенсивной. Тот рост, который у нас был, когда бум потребления позволял экономике расти, несмотря на ухудшение деловой среды и недостаточные темпы роста производительности труда, можно назвать экстенсивным. В новой модели нам необходимо будет более интенсивно использовать имеющиеся ресурсы. Тем более что доступность внешнего капитала будет снижаться.
Отсюда – основные черты новой модели. Прежде всего необходимо исправлять вопиющие недостатки деловой среды и инвестиционного климата. Период, когда государство захватывало доминирующие высоты в экономике, должен остаться в прошлом. Нам необходимо либерализовать экономику с точки зрения высвобождения рыночных стимулов. Экономика должна стать более гибкой, конкурентной.
Вторая задача – макроэкономическая стабилизация и настройка макроэкономических условий под задачи нового этапа развития. Необходимо снижать госрасходы, снижать их долю в ВВП, снижать фискальную нагрузку. Наши государственные расходы характеризуются двумя параметрами. Они достаточно высоки и достаточно малоэффективны. За большие деньги мы как граждане получаем не столь много публичных благ и – довольно низкого качества. Но высокие расходы – это высокая фискальная нагрузка на бизнес. В той новой ситуации, в которую мы попадаем, это станет большой проблемой. Нам надо увеличивать эффективность государственных расходов, стремясь при этом снизить фискальную нагрузку на бизнес.
Еще одна макроэкономическая проблема: инфляция. У нас в докризисный период была ситуация, когда мы имели достаточно высокий курс национальной валюты и одновременно достаточно высокую инфляцию. Это дискомфортно для бизнеса и инвестиций, это подавляет промышленность. Выбор сделан в пользу подавления инфляции. Это должно привести к появлению в экономике «длинных» денег. Предкризисная ситуация отличалась тем, что экономика жила преимущественно за счет «коротких» денег, в новой ситуации это не удастся. Но снизив инфляцию, мы выполним только одно условие для привлечения длинных инвестиций – макроэкономическое. Если оно не будет поддержано институциональными изменениями, направленными на улучшение делового климата и инвестиционной привлекательности, эффект этой меры окажется крайне ограниченным, а возможно – даже отрицательным.
РИА «Новости»: Как возможен экономический рост при убыли населения?
К.Ю. Рогов: Нам необходимо искать ответ на демографический вызов. Это третье, после институционального и макроэкономического, направление экономической политики, направленной на формирование условий для новой модели роста. Предварительные данные новой переписи подтверждают сделанные ранее прогнозы: естественная убыль населения составляет около 0,6 млн человек в год. Это значит, что за 10 лет после последней переписи – к 2020 году мы потеряем 6 млн человек. К тому же население России стареет. В результате нагрузка на работающих будет увеличиваться: они будут нести бремя социального обеспечения возросшего числа пенсионеров. Это определяет насущные задачи как в настройке рынка труда, так и задачи по реформированию пенсионной системы.
В 2002–2010 году мы наполовину компенсировали естественную убыль населения (4,7 млн человек) за счет притока населения (2,4 млн человек). Мы заинтересованы в притоке рабочей силы, иначе поддерживать высокие темпы экономического роста не удастся. Но приток населения – это лишь один из способов решения проблемы. Второй – мобильность трудовых ресурсов внутри страны. Люди должны перемещаться в соответствии с сигналами рынка. Люди будут переезжать из тех зон, где нет роста, туда, где он есть. Наконец, третий ресурс – это реструктуризация рынка труда в отраслевом разрезе. У нас очень раздут бюджетный сектор. Во многих депрессивных регионах раздутый бюджетный сектор является своего рода собесом. У нас милиция и различного рода силовые структуры – это огромная армия, она производит крайне мало публичного блага, которым в данном случае является общественный порядок, и перетягивает на себя значительные бюджетные ресурсы при этом. Но это тоже нагрузка на бизнес, на тех людей, которые работают и производят реальные блага.
Четвертое направление, четвертый элемент новой модели роста – более полное использование нашего конкурентного преимущества, связанного с качеством человеческого капитала. С одной стороны, уровень доходов, а соответственно издержки на труд у нас выше, чем у других развивающихся стран. Это определяет наши более слабые позиции в конкуренции с ними в нишах промышленной сборки. С другой стороны, у нас, действительно, более образованное население, чем в странах, находящихся на схожей стадии развития: у нас сохраняются научные школы и традиции.
Однако нам не удалось в прошлом периоде использовать это свое конкурентное преимущество. Экономика устроена так, что пока нам не удается использовать это конкурентное преимущество, наши высокие зарплаты (относительно других развивающихся стран) являются нашим недостатком (например, в глазах инвесторов), если удастся – они станут нашим козырем (например, будут привлекать в страну более квалифицированных мигрантов). Для этого, однако, необходимо, во-первых, скорректировать структуру наших государственных расходов в сторону от чрезмерной поддержки разнообразных силовых структур на поддержку образования и рыночно ориентированной научной инфраструктуры. Во-вторых, нам – опять-таки – необходимо улучшать институциональную среду. В противном случае наш улучшенный человеческий капитал будет эмигрировать в зоны более комфортные для собственной реализации. Архаичная институциональная среда не предъявляет на него спроса, не позволяет ему реализовать себя.
РИА «Новости»: А как переориентировать нашу экономику от сырьевой зависимости?
К.Ю. Рогов: Пятое направление новой модели роста – расширение несырьевого экспорта. Наш сырьевой сектор ориентирован на внешний спрос, в то время как несырьевая промышленность росла в 2000-е годы за счет внутреннего спроса, о чем уже говорилось. Теперь этот источник роста будет слабеть, нам необходимо поддержать рост за счет большей ориентации несырьевой промышленности на внешний спрос.
Как показывает опыт других стран, устойчивого роста, ориентированного почти исключительно на внутренний спрос, не бывает. Необходимо сбалансировать его, необходимо искать новые ниши в мировом разделении труда, интегрироваться в международные цепочки производства. Это в известной мере одновременно и ключ к проблеме инновационного развития, о котором много говорилось в последнее время. Только внешний глобальный рынок с его предельным уровнем конкуренции позволяет компаниям выйти на линию «фронтьера» – передовых технологических рубежей в своей сфере, передовых рубежей в экономии издержек и передовых рубежей качества. Невозможно производить инновации в условиях закрытого, замкнутого на себя рынка.
Эту формулу новой модели роста можно было бы назвать «Пять плюс» (5+). Перечисленные пять направлений, способствующих формированию модели устойчивого сбалансированного роста, характеризуются одной общей особенностью. Первое направление, как уже было сказано, это усилия по улучшению делового климата и институциональной среды. Однако продвижение на каждом из последующих четырех направлений даст эффект лишь в том случае, если будет прогресс по первому направлению. Все они требуют улучшения делового климата и институциональной среды в качестве условия.